В пору, когда во славу обильной арзы
Клики гремели всей богатырской семьи,
Джангар сказал, не стыдясь внезапной слезы:
"Счастливы мы сегодня, друзья мои,-
Завтра, быть может, народы Бумбы святой
Будут раздавлены чужеземной пятой.
Знайте: под правым углом заходящих лучей
Мощного хана Кюрмена лежит страна.
Войско его состоит из одних силачей.
Некогда он покорил себе племена
Хана Узюнга - родного отца моего.
Ныне, когда в государствах мира всего
Имя мое прославляют, державу мою,-
Возненавидел он громкую славу мою.
Он говорит: "На бугристой тверди земной
Слишком прославлен Джангар, единственный сын
Воина, некогда покоренного мной".
Бумбу задумал завоевать властелин,-
Надо нам хана Кюрмена забрать в полон".
Справа сидящий, воскликнул Алтан Цеджи:
"Кто же поедет за ним? Нойон, укажи!"-
"Славный Мингйан поедет,- сказал нойон.-
Главный певец богатырского пира, Мингйан,
Первый красавец подлунного мира, Мингйан,
Ты полетишь на крепком соловом коне,
Ты приведешь Кюрмена живого ко мне!"
Молвил Мингйан, снимая шишак золотой:
"Помните, Джангар, пришел я к вам сиротой,
Вотчину бросив свою, людей и стада.
Вы, осчастливив меня, сказали тогда:
"Будешь ты нежной усладой бойцов моих,
Будешь ты первым из первых певцов моих..."
Вот оно, Джангар, сказалось безродство мое!
Как вы решились послать меня одного
В край чужеземный, забыв про сиротство мое!
Нет у меня под этой луной никого,
Сгонит могучий противник со свету меня.
Йах! Ни сестер, ни братьев нет у меня,-
Что выходили бы вместе, встречая меня,
Что напоили бы чашкою чая меня!"
И зарыдал он, горем своим обуян.
"О запевала Бумбы, красавец Мингйан!-
В ставке раздался голос Алтана Цеджи.-
Ты поезжай, за судьбу свою не дрожи.
Если сумеешь - захватишь Кюрмена живым,
А не сумеешь - с прекрасным даром своим
Даже в плену будешь первым из первых певцов!"
Поднял Мингйан, услыхав слова старика,
Желтую чашу: семьдесят сильных бойцов
Вряд ли поднимут ее! Шумит арака
В теле могучем, сжата в кулак рука,-
Крикнул, неистовый, друзьям боевым:
"Если пролью богатырскую кровь свою –
Обогатится земля глоточком одним,
Высохнут кости мои в далеком краю –
Обогатится горсточкой праха всего...
Эй, коневод, побеги скорей на луга,
Эй, коневод, оседлай Алтана Шарга
И приведи сюда скакуна моего!"
В травах душистых, у холода чистых вод,
Бегал Соловый. Привел его коневод
И оседлал у чешуйчатых светлых дверей.
Добрый скакун снаряжен по законам страны.
Вот попрощался Мингйан с нойоном страны.
Выслушав пожелания богатырей,
Благоухающие, как лотос в цвету,
Славный Мингйан вскочил на коня на лету.
Перевалил Мингйан курган-перевал,-
Холмик заметил. Остановился на нем,
Спешился, перед соловым уселся конем,
Повод к седлу привязал он и зарыдал.
Видит он: что-то чернеет в тумане степном.
Это несется Цеджи на Улмане своем.
Знают во всех государствах света его!
Вот развеваются полы бешмета его
Над скакуном, развевается борода...
"Бедный Мингйан мой,- сказал он,- иди сюда"
И, на колено правое посадив,
В правую щеку Мингйана поцеловал,
И, на колено левое посадив,
В левую щеку Мингйана поцеловал.
"Я помогу тебе, милый Мингйан, - он сказал. -
Огорожу тебя, славный певец, от беды.
На девяностые сутки своей езды
Первого ты повстречаешь врага,-он сказал.-
Это - небесный верблюд, по прозванью Хавсал.
Если скрипит он зубами, пищу жуя,-
Пышет во рту десятиязыкий пожар.
Здесь, богатырь, и нужна умелость твоя:
Должен ему нанести ты смертельный удар!
Дальше проскачешь три месяца по полю ты,
Три величавых заметишь тополя ты.
Выйдет к тебе пятьсот невесток и дев.
Яства на тысячу разных вкусов у них,
Лица - святых, но сердца - шулмусов у них!
Выход один: на красавиц не посмотрев,
Повод коня отпусти - Алтана Шарга:
Он уже знает, как унести от врага.
Минет еще три месяца,- встретишь в степи
Двух желтокрылых ужасных ос... Поступи
Так же, как прежде: дай волю Алтану Шарга,
Помни: Соловому жизнь твоя дорога.
Если живым доедешь до ставки врага –
Помни: живет у Кюрмена девица одна,
Ханши служанка. Ей можешь открыться: она
Джангрова родственница и ханская дочь.
Должен ты свидеться с ней: сумеет помочь!"
Так ясновидец сказал. Приложив сперва
К белому лбу священный мирде-талисман,
Мудрый Цеджи произнес такие слова:
"Да повернешь, по обычаям предков, Мингйан,
Повод коня золотой. Победив в бою,
Да возвратишься ты в Бумбу, страну свою!"
Сели богатыри на могучих коней.
Мудрый провидец пустился в обратный путь.
Резвый Соловый помчался, выпятив грудь,
Не замечая ночей, не считая дней,
Надвое силой дыханья деля траву.
Красная пыль поднялась, уперлась в синеву.
Так богатырь девяносто дней проскакал.
Близилось время к полудню. Увидел Мингйан:
Мчится к нему небесный верблюд Хавсал,
Десять огней полыхает в огромном рту.
Резвый Соловый, ужасом обуян,
Остановился, весь в холодном поту.
Голову поднял Мингйан скакуна Шарга,
Повод его золотой к седлу привязал,
С черной нагайкой своей побежал на врага.
Справа пытался Мингйана схватить Хавсал,-
Кинулся влево Мингйан и одним прыжком
Между горбами двумя оказался верхом.
Морду направо сворачивает Хавсал,-
Влево тогда наклоняется богатырь.
Морду налево сворачивает Хавсал,-
Вправо тогда наклоняется богатырь.
Вынул Мингйан смертоносный меч из ножон,
Сталью взмахнул - у верблюда лоб размозжен,
Падает он с окровавленной головой.
Вот он покрыл половину степи вековой,
Перегораживая девяносто рек.
Чтобы скорее пройти, богатырь отсек
Голову; срезав горбы, зажарил потом
И, подкрепившись, поехал прежним путем.
Ровно три месяца мчался по полю он.
Три величавых заметил тополя он.
Девушки, жены выходят из тени к нему.
Яства несут, и доносится пенье к нему:
"Голод, старший наш брат, утолите вы,
Жажды великий пожар погасите вы!"
Вспомнил Мингйан разумного старца слова,
Волю Соловому дал. Запрядал сперва,
Будто бы перепугавшись, Алтан Шарга,
В ужасе мнимом отпрянул на два шага,
На небо прыгнул одиннадцать тысяч раз,
Наземь он спрыгнул одиннадцать тысяч раз,
Не дал опомниться женам, скрылся из глаз!
И повторяли бесовки в досаде тогда:
"Мы на дорогах стояли в засаде всегда,
Целый тюмен приходил - мы хватали тюмен,
Десять тюменов - и тех забирали в плен.
Если сумел он ловкостью нас превзойти,
Если сумел он уйти - пускай на пути
Больше не встретит преград, не встретит
засад, Благополучно да возвратится назад!"
И, прославляя создателя Бумбы своей,
Дальше помчался Мингйан. Когда же ездок
К цели приблизился на девяносто дней,
Дождик закапал. Затрепетал ветерок,
Блестки рассыпались радужной полосы,
И, беспрерывно меняясь местами, вдали
Тучи, две черные тучи по небу шли
И превращались в две желтокрылых осы.
"Предупреждал об этом провидец меня",-
Вспомнил Мингйан. Отпустил он поводья коня,
И поскакал золотоволосый его.
Снизу пытались ужалить осы его -
Делал он вверх одиннадцать тысяч прыжков.
Сверху пытались ужалить осы его -
Делал он вниз одиннадцать тысяч прыжков.
Изнемогая, свалились тогда с высоты
Желтые осы, ушибли свои животы.
К ним возвратиться Мингйан повелел коню.
И желтокрылых тварей он предал огню.
И, помолившись творцу родимой страны,
Воин подумал: "Победа! Теперь не страшны
Недруги, названные святым стариком..."
И натянул он ремни золотой узды,
И полетел жеребец, как брошенный ком.
После двенадцатидневной быстрой езды
Гору плешивую всадник увидел вдруг
С белой вершиной, лицом обращенной на юг.
Всадник взобрался наверх, чумбур растянул,
Ноги Соловки согнул, на землю взглянул
Взором пронзительным кречетовых очей.
Он увидал: под углом заходящих лучей
Высится башня, похожая на орла,
Перед полетом расправившего крыла,
Светятся окна из огненного стекла,
И в небосвод упираются купола...
"Кто же владелец башни,- подумал Мингйан,-
Видимо, тоже один из властителей стран,
Видимо, тоже один из могучих владык,
Видимо, тоже отважен, богат и велик.
Разве такого смогу победить врага?"
Так вопрошая, плакал прекрасный Мингйан.
Крупные слезы текли - за серьгою серьга.
С белой вершины сошел, наконец, великан.
Он отпустил своего Алтана. Шарга
К водам прохладных ключей, на зеленый простор.
Вырвал сандаловый ствол и развел костер,
Чаю сварил, навес над собой развернул,
И, раскрасневшись, как жимолость, воин заснул
И на земле растянулся, как цельный ремень.
И молодой богатырский сон, говорят,
Длился тогда сорок девять суток подряд.
|
